Словесница Искусств

Длинный, невообразимо длинный, почти бесконечный ряд картин-пейзажей... Присутствие человека скорее ощущается, чем выдает себя зримо. Цветная мозаика образов то складывается в единую картину, то вдруг рассыпается, словно напоминая, что любая ценность всегда относительна.

Что это? То ли чудом уцелевшая архаика в сердце стеклобетонного азиатского мегаполиса? Или старинные улочки тихого европейского городка, еще не исчерченного маршрутами туристов? Фрагмент ли поэтической баллады о златовласой Лорелее, обронившей здесь, на вершине скалы, кольцо цвета морских вод? Или ожившие образы славянских преданий, где причудливой формы ожерелье, брошенное на песчаной отмели, повествует о ночных забавах речных дев? Чей образ? Каких мест? Собирается из этих множественных осколков бытия, в котором правда и вымысел соединились в столь изумительные пропорции, что следствием этого союза могло быть лишь рождение чего-то еще более совершенного.

Фотосюита московского художника Владимира Купцова раскручивается не в раз и не до конца, постепенно вовлекая зрителя в этот магический процесс всматривания, вникания, вчувствования, который незаметно и ненавязчиво, спустя мгновения, становится уже его — зрителя — собственным творческим процессом. Еще точнее, процессом сотворчества с художником, автором работ. Так как особенность этих оставленных фотокамерой мгновений скрыта в том, что конечной целью их вхождения в реальную, проживаемую нами жизнь является вовсе не трансформация в материальные отпечатки, а совместное восхождение со зрителем на те пики эмоций и эстетического прозрения, с вершин которых художник, собственно, и увидел наш город.

От начала и до конца Владимир Купцов правдив в своем отношении к Хабаровску, так же, как были правдивы и другие фотохроникеры, журналисты, художники, задолго до него пытавшиеся выразить свое отношение к этому городу. Но «правда» Купцова — это суть, иное качество творчества, иной образ Хабаровска. Строительным материалом в его создании здесь служат не праздничная иллюстративность и убедительная договоренность, а сверхтонкое чутье и азарт художника в попытке уловить дыхание, энергетику и дух города.

Отсутствие определенных типографических привязок, узнаваемых мест действия раздвигает конкретные рамки фотосюжетов, позволяет автору представить свои объекты, пейзажи как места уникальные. На фотографиях Купцова нет ничего нарочито нарядного, что намеренно свидетельствовало бы об обустроенности и счастливом течении всеобщей жизни. Но и одного панорамного кадра (строительство собора) достаточно, чтобы понять, что у города есть своя история, своя жизнь, своя аура.

Собирательный портрет Хабаровска складывается в единое художественное целое как бы сам собой. Это впечатление естественности, схваченное объективом, возникает и от торопливой манеры бесфабульного повествования, в котором превалируют общие планы, а переходы от одной картины к другой, от портрету к пейзажу, от драгоценных украшений к шероховатости бревна и упругости корабельного каната так пластичны, что почти неощутимы.

Художник не отделяет Хабаровск от его окрестностей. Город в уникальном природном ореоле — это та самая жемчужина, которая становится произведением искусства в умелых ругах ювелира. Именно поэтому столь точно найденный образ творчества — город в его естественной красоте и красота искусства, создаваемого человеком, — варьируется Купцовым на протяжении всей сюиты.

Каждый снимок московского автора имеет свое дыхание, свой ритм. Он слегка, как во сне, замедлен, подчеркивая тот просветленный покой, которым наполнена дальневосточная природа, присутствие автора почти не ощутимо, и тем не менее именно он создает особую музыкальную наполненность фотосюиты. Смелые диссонансы голубого с лилово-розовым, контрапункты золотистого с бирюзой, мягкое легато сиреневых туманов, перетекающих в серебристые вечерние ландшафты, — все это фрагменты музыкальной партитуры, авторского монолога о городе, исповеди глубоко личной и поэтической. Исповеди, похожей на признание в любви к открытому для себя и нас городу, к творчеству, к жизни.

Московский фотохудожник Владимир Купцов создал для нас новый мир Хабаровска. В этом мире отсутствует причинность, да и нет в ней нужды, поскольку единственной причиной всего, его источником и конечным пунктом служит любовь. Та самая, что движет солнце и светила.

Людмила КОЗЛОВА, заместитель директора по научной деятельности Дальневосточного художественного музея

В ноябре 2002 года в залах Дальневосточного художественного музея хабаровские зрители получат возможность знакомства с новой тематической коллекцией произведений ювелирного искусства Натальи и Алексея Бабуровых. Фотоработы московского художника Владимира Купцова станут частью новой художественной экспозиции на правах равноправного партнерства. Три художника, три мнения о красоте, природе и искусстве.