Словесница Искусств

В ХХ веке в Приамурье проживали поколения крестьян, рыбаков, ремесленников, переселившихся сюда из разных концов императорской России. В 1920–1930-х годах, причисленные советской властью к «старообрядческому братству», они испытали на себе всю тяжесть и трагизм карательных операций ОГПУ.

Среди них были и те, кто вернулся на родину, в «Амурию» из королевства Румыния (нескольких сел Добруджи) и императорской Австрии (нескольких сел Буковины) в поисках религиозной свободы, труда на земле и лучшей жизни. Произошло это после того, как в России в 1905 году был принят закон о веротерпимости. А ведь задолго до этого, в XVII–XVIII веках, их предки из-за религиозных притеснений покинули родину. Именно с той поры их называют старообрядцами-липованами. Но ведали те, кто остался крестьянствовать на амурской земле, о новых испытаниях, которые выпадут на их долю через двадцать лет?

В начале 1930-х годов в СССР ускоренными темпами проводились социалистические реформы, широкомасштабно проходили индустриализация и коллективизация. Страна нуждалась в современной промышленности и крепком, технически оснащенном сельском хозяйстве. А поскольку ускорять темпы страна была вынуждены в империалистическом окружении, народу требовалось усиливать бдительность и крепить тылы в борьбе с внутренними врагами. У молодой Страны Советов их оказалось множество. Согласно советской доктрине фатальной неизбежности войны с капиталистическими странами империалистические государства и их спецслужбы обязательно готовили заговоры с целью ликвидировать первое государство рабочих и крестьян. Роль «щита и меча революции» была предоставлена ОГПУ для раскрытия, разоблачения и уничтожения империалистических заговоров. Как потом показала жизнь, раскрытые до 1933 года «заговоры» оказались вымышленными. Тем не менее с конца 1920-х годов СССР охватила шпиономания и охота за реальными и вымышленными «классовыми врагами» в городе и деревне. Не отставал в этом от центра и Дальний Восток.

Ко всему этому добавилось еще и усиление антирелигиозной работы и борьбы с контрреволюционными элементами в руководящих органах религиозных объединений. Светской власти тогда древлеправославные христиане представлялись массой верующих старообрядцев. В начале 1930-х произошло такое стечение социально-политических, экономических и международных обстоятельств, когда светской власти пришлось придумывать угрозу со стороны, в том числе и со стороны старообрядцев, в лице Древлеправославной церкви Христовой (старообрядцев, приемлющих белокриницкую иерархию). Тогда опасность исходила от якобы созданного на территории советской России особого объединения, единственного в своем роде старообрядческого союза, который по мысли авторов сценария соединял в себе большинство приходов и обществ старообрядческой церкви белокриницкого согласия.

Здесь нужно обязательно подчеркнуть, что Приамурье и Приморье граничили с северо-восточными провинциями Китая, или Маньчжурией, территория которой осенью 1931 года была оккупирована милитаристской Японией, что привело к образованию марионеточного государства Маньчжоу-Го. Факт прямой агрессии был расценен как угрожающий советским экономическим интересам в Маньчжурии (КВЖД), так и безопасности дальневосточных границ. Для СССР с его относительно слабой системой обороны на Дальнем Востоке важно было избежать втягивания в маньчжурский конфликт и противостояние с Японией.

Такое географическое положение Дальневосточного края и непростая геополитическая ситуация на дальневосточных рубежах СССР очень сильно влияли на выводы следствия по делу выдуманного старообрядческого союза. Страхи, связанные с тем, что «Япония создала плацдарм для нападения на восточные рубежи СССР», отражались на мышлении следователей ОГПУ. Они стремились найти любые подтверждения этим страхам и объективно складывающимся политическим обстоятельствам.

Для обеспечения своей безопасности Советский Союз сразу сделал главный упор на военном строительстве. Одним из пунктов плана укрепления обороноспособности на востоке СССР стала борьба с различными контрреволюционными элементами внутри страны, которые «мешали» его реализации.

На сегодняшний момент основной источник сведений о вымышленном старообрядческом союзе — архивно-следственное дело П 77640, в которое включены различные следственные материалы Полномочного Представительства Объединенного государственного политического управления по Дальневосточному краю (ПП ОГПУ ДВК) о старообрядцах Древлеправославной церкви Христовой, приемлющих священство белокриницкой иерархии, которые проживали на нынешней территории Амурской области, Хабаровского края и Приморья. Наиболее ранние материалы датированы апрелем 1931 года. Дополнением к нему является архивно-следственное дело П 87837.

Краткая предыстория событий в Приамурье такова. В апреле после службы «Марьино стояние» и далее весной 1932 года в Ленинграде арестованы 13 духовных лиц и десятки мирян Русской православной старообрядческой церкви. Есть свидетельство, что тогда же в Ессентуках арестовали владыку Викентия (Никитина) по обвинению в «создании и руководстве Северо-Кавказским филиалом Всероссийской контрреволюционной организации старообрядцев». А летом 1933 года уже шло параллельно с дальневосточным следствие о старообрядческой организации «Сибирское братство» по Нарымскому краю с числом арестованных более 200 человек.

Наибольший интерес для историков представляет «Обвинительное заключение по следственному делу № 301 о контрреволюционной повстанческой организации старообрядцев белокриницкого толка «всероссийский союз старообрядческих братств» на 53 листах, составленное оперуполномоченным 3-го отдела Секретно-политического отдела (СПО) ПП ОГПУ по ДВК Свириденко после согласования с начальником СПО ПП Торопкиным и утвержденное заместителем ПП ОГПУ ДВК Западным 15 июля 1933 года, и список ячеек контрреволюционных организаций «Всероссийский союз старообрядческих братств» с адресами и отметками о ликвидации, а также выписки из протокола заседания судебной тройки ПП ОГПУ ДВК от 17 июля 1933 года.

Из архивно-следственного дела П 87837 можно выделить «Обвинительное заключение по следственному делу № 1212 — 1933 г. о к-р организации старообрядцев белокриницкого толка — «Всероссийский союз старообрядческих братств», составленное также В. М. Свириденко с согласия А. И. Торопкина и утвержденное С. И. Западным, и выписки из протокола заседания тройки ПП ОГПУ ДВК от 11 января 1934 года.

Эти документы приобретают актуальность, поскольку исследования о вымышленном старообрядческом союзе практически отсутствуют, а вот упоминается о нем в публикациях о сталинских репрессиях в начале 1930-х годов против Русской православной старообрядческой церкви (РПСЦ) довольно часто.

В августе 1992 года Управление Министерства безопасности Российской Федерации (УМБ РФ) по Амурской области в одном из своих ответов на заявление по этому архивном делу сообщило, что «дополнительным расследованием, проведенным в 1959 году, доказано, что дело (всего по нему было арестовано 59 человек) сфабриковано по аналогии с ленинградским делом „Всероссийского союза старообрядческих братств“ и „Ленинградского братства имени протопопа Аввакума“ по которому в 1932 году арестовано и осуждено 67 человек. В связи с этим президиум Амурского областного суда 28 сентября 1959 года отменил постановление тройки ПП ОГПУ ДВК от 17.07.33 и дело дальнейшим производством прекратил за отсутствием состава преступления». Реабилитировали тогда 53 человека.

Вначале имеет смысл воспроизвести весь список адресов «ячеек контрреволюционной повстанческой организации «Всероссийский союз старообрядческих братств» составленный В. М. Свириденко. Напротив этих адресов сделана пометка: «Ликвидирована». Это касается таких городов СССР, как Ленинград, Москва, Томск, Киев, Ессентуки, Калуга, Ржев, Барнаул, Пенза, Саратов, Новосибирск, Кострома, Херсон, Тула, Ростов-на-Дону, Уфа, Иркутск, Хабаровск. В Амурской области в Свободненском районе — села Бардагон, Новгородка, Рождественка, Семеновка, Нылга, Маркучин, Каменка, Климовцы. В Забайкалье в Верхне-Удинском районе — в селе Тарбагатай. Начиная же с Владивостока и до конца списка стоит отметка «Нет». Так, с точки зрения следователей ДВК, старообрядческие села Амурской области и Хабаровского края, где проживали в большом числе переселенцы периода столыпинских аграрных реформ из Румынии и Австрии, приобрели всероссийское значение. Вероятно, по этой причине в отношении старообрядческих приходов и общин городов Благовещенска, Владивостока, сел Маркучин, Красная Речка, Киселе-Озерка, Тарбагатай, Орловка, Смирновка, Покровка, Владимировка, Марковка, Селеткан и других позднее были заведены новые следственные дела.

Согласно материалам обвинения в условиях официального советского атеизма светская власть с самого начала враждебно относилась к старообрядчеству: «среди существующих в СССР церковных ориентаций старообрядчество по всей своей контрреволюционной сущности, сплоченности, консервативности и строгой последовательности занимает одно из первых мест». Дальневосточные чекисты считали, что уже после 1917 года старообрядческая церковь белокриницкого согласия в Амурской области имела все признаки контрреволюционной повстанческой организации и постепенно за десять лет оформилась полностью и стала выдвигать задачи свержения советского строя. По убеждению следователей, «в 1918 году при всех старообрядческих религиозных общинах ДВК были организованы объединения под названием «братство». Во главе «братств» стояли «попечители», которые проводили работу под руководством духовенства. «Братства» в первый период своего существования ставили перед собой следующие задачи: 1) объединение старообрядцев; 2) укрепление веры, сохранение старых бытовых форм и традиций; 3) воспитание юношества в религиозном и антисоветском духе; 4) восстановление старообрядчества против советской власти и борьба со всеми проводимыми ею кампаниями и мероприятиями; 5) активная борьба с советской властью вплоть до вооруженного восстания.

По мысли организаторов карательной операции «в 1926 году руководители организации в целях активизации борьбы с советской властью стали на путь создания единого церковного фронта. [...] В том же 1926 году в Москве во время проведения старообрядческого собора, группа духовенства из активных братчиков, на нелегальном совещании окончательно оформила контрреволюционную повстанческую организацию «Всероссийский союз старообрядческих братств».

Для следователей ОГПУ не было сомнения, что «организация имела разработанную программу деятельности, структуру построения организации, методы конспирации, клички, шифры, членские взносы, практиковала массовое печатание контрреволюционных брошюр и листовок». Частными задачами всероссийского союза назывались борьба за политико-экономические интересы старообрядческой церкви и борьба против политики ВКП(б) и советской власти в религиозном вопросе.

Продажа свечей, просфор, тарелочный сбор, добровольные подворные пожертвования, сбор по подписным листам, отчисления от церковных сумм понималось как «материально-финансовая база организации». Согласно версии чекистов, «средства эти направлялись местными контрреволюционными группами, или братствами или через епископов и священников в Москву и Ленинград [...] шли на печатание контрреволюционной литературы и на разъезды агитаторов и связников». Религиозное воспитание в семье, школе, в церкви представлялось как подготовка и создание кадров для антигосударственной деятельности. Даже молодежные сельские вечеринки понимались как осуществление «вербовочной работы». Обычные проявления церковной жизни рассматривались как «собрания членов организации», происходившие в церквях и на частных квартирах.

В начале 1930-х годов чтение «божественных книг на уроках», беседы архиерея с мирянами, где он призывал усердно молиться, сохранять древние обычаи, почитать старших и терпеть, нежелание водить в светскую школу детей интерпретировались как «широко развернутая контрпропаганда антирелигиозных вопросов, ставящая в основном своем направлении создание единого фронта верующих против соввласти в целях мобилизации масс верующих». Даже понимание отдельными старообрядцами некоторых астрономических явлений в апокалиптическом духе (лунное затмение, падающая звезда и т. п.) воспринималось как распространение слухов о чудесах, «которые связывались с приближением конца соввласти».

Сельскохозяйственные трудности при хлебозаготовках в связи с непосильностью выполнения плана, неурожаями, злоупотреблениями уполномоченных и просто бедностью старообрядцев, как колхозников так и единоличников, в глазах следствия выглядело как будто бы «хлебозаготовки 1932 года по селам Свободненского района поражены участниками организации, затянулись до февраля месяца 1933 года благодаря агитации, направленной против и к срыву этой кампании».

Так как Дальневосточный край входил в приграничную зону с Северо-Восточным Китаем, для дальневосточных чекистов было важно выяснить, были ли у приамурских старообрядцев какие-либо отношения с восточными соседями РСФСР — Маньчжоу-Го и Японией. Это нашло отражение в части обвинительного заключения под названием «нелегальная связь с Харбином». На востоке страны, так же как и на западе, зарубежные старообрядцы якобы стремились захватить руководство. «Отдельные группы контрреволюционной организации имели нелегальную связь с Харбином — харбинскими эмигрантами, старообрядцами, которые пытались возглавить контрреволюционную деятельность организации на ДВК». Всю ответственность за «нелегальную связь с Харбином» оперуполномоченный Секретно-политического отдела В. М. Свириденко возложил на отошедшего от епархиального управления владыку Климента (Логвинова), который имел переписку со старообрядцами-эмигрантами, проживающими в Маньчжурии: со священниками И. Кудриным, И. Шадриным, И. Старосадчевым и Панкратовым.

По мысли ОГПУ выходило, что «конечной целью контрреволюционная организация „Всероссийский союз старообрядческих братств“ ставила подготовку вооруженного восстания, свержение соввласти и восстановление монархии». И дальневосточные чекисты пытались доказать, что во Владивостоке ведется подготовка к вооруженному восстанию весной 1931 года, владивостокская организация имеет связь с Харбином, раскулаченные старообрядцы ведут подрывную работу среди рабочих, а наступлением будут руководить из-за границы. Для этого амурские старообрядцы должны были поддержать это выступление, они купили оружие и собираются работать в подполье, ищут место в тайге, куда хотят завезти продукты питания. И главное, что при подготовке переворота существует связь между организациями в Свободном и во Владивостоке в деле подготовки переворота.

Всего по этому архивному следственному делу проходили 107 человек, считая тех, кто скрылся от следствия — 8 человек, и свидетелей — 40 человек. Признавалось, что 59 обвиняемых создали и активно участвовали в контрреволюционной повстанческой организации под названием «Всероссийский союз старообрядческих братств». Далее по согласованию с крайпрокурором следственное дело направили в тройку при ПП ОГПУ ДВК для внесудебного разбирательства.

Постановление внесудебной судтройки от 17 июля 1933 года. Расстрелять 19 человек (К. Д. Логвинов, Т. К. Афанасьев, Т. М. Морозов, Е. И. Бутковский, А. И. Бутковский, П. И. Бутковский, И. С. Минаев, У. И. Иванов, Е. С. Чебунин, А. И. Федоров, П. С. Калистратов, М. З. Афанасьев, М. В. Чебунин, С. Ф. Перов, Ф. В. Черухов, Л. К. Афанасьев, Е. П. Иванов, В. Ф. Перов, Ф. И. Перов). Заключить в концлагерь сроком на 10 лет 23 человека (Д. И. Шерстюков, М. Л. Бузинов, П. И. Суворов, И. В. Рябов, Н. М. Верба, А. М. Верба, А. А. Карасюк, С. П. Калистратов, А. А. Шишкин, М. К. Афанасьев, П. А. Кондратов, С. И. Суржиков, Т. П. Калистратов, Н. П. Авдеев, П. Е. Зверев, П. Ф. Философов, А. Н. Авдеев, К. У. Райков, Я. Ф. Федоров, Ф. М. Нестеров, В. В. Рябов, Е. Т. Коллегов, К. М. Коптелов). Заключить в концлагерь на 5 лет четырех человек (А. Н. Лыков, А. У. Иванов, М. К. Сипаткин, А. С. Карасюк). Заключить в концлагерь сроком на 3 года двух человек (Л. И. Савилов, П. Т. Саратов). Заключить в концлагерь условно сроком на 3 года двух человек (А. И. Суржиков, А. Е. Устинов). Заключить в концлагерь сроком на 3 года условно восьмерых ввиду старческого возраста (Н. А. Лыков, М. П. Осипов, Т. М. Васильев, Т. И. Кутейников, О. С. Маркина, Г. А. Ананьев, Е. И. Поздняков, М. А. Гребенчуков). Выслать в Зейский район сроком на 3 года одного (П. Ф. Изотов).

Результатом служебного рвения оперуполномоченного В. М. Свириденко стало инициирование доследования в селах под Хабаровском, одно из которых было основано переселенцами-старообрядцами из Саратовской губернии в конце 1890-х и двумя переселенцами из Румынии в 1910-х, где они и проживали на тот момент. «Доследованием было установлено наличие в селах Марковка, Смирновка, Красная Речка и Князе-Волконка Хабаровского района, нелегальных «братств» старообрядцев, являющихся ячейками контрреволюционной организации «Всероссийский союз старообрядческих братств». Участники того союза привлекались к ответственности по ст. 58 п. 11 и 58 п. 10, ч. II УК РСФСР. В итоге следствия обвинялись 15 человек, все граждане СССР. Согласно «обвинительному заключению», предъявленное обвинение считалось доказанным. Далее, также по согласованию с крайпрокурором, следственное дело передавалось в тройку при ПП ОГПУ ДВК для внесудебного разбирательства.

Очередное постановление внесудебной тройки от 11 января 1934 года. Расстрелять пятерых человек (П. Ф. Изотов, В. Г. Борисов, П. К. Голованов, М. В. Рябов, Н. Е. Семенов). Заключить в концлагерь на 10 лет восемь человек (Ф. М. Куцепалов, А. А. Остапов, П. М. Выходцев, Ф. С. Манешкин, С. Я. Уткин, А. Т. Карпухин, Г. М. Марков, Г. Ф. Судаков). Заключить в концлагерь на 5 лет двух человек (А. В. Борисов, А. С. Манешкин).

Президиум Хабаровского краевого суда в постановлении от 4 марта 1960 года, руководствуясь указом от 19 августа 1955 года, в отношении тех 15 старообрядцев решил прекратить дело по ст. 3 УПК РСФСР за недоказанностью вменяемого им обвинения: «...проверкой установлено, что антисоветской повстанческой старообрядческой организации на ДВК не существовало, а материалы о ней были сфальсифицированы сотрудниками ОГПУ Свириденко...».

По всей видимости, именно в старообрядческих селах под Хабаровском была поставлена заключительная точка в широкомасштабных карательных операциях ОГПУ против старообрядцев в начале 1930-х годов в СССР, что привело впоследствии к замиранию церковной жизни на просторах Дальнего Востока на долгие десятилетия и оставило неизгладимый след в памяти современников, детей и внуков участников тех трагических событий, рассказы о которых сейчас передаются через поколения.

По-разному складывались судьбы оставшихся в живых дальневосточных древлеправославных христиан. Кто-то подавал жалобы вплоть до Центрального Комитета Всесоюзной коммунистический партии (большевиков) еще в 1934 году. Некоторые умерли в ГУЛАГе. Кому-то сократили сроки заключения, вплоть до досрочного освобождения. А были и такие, которых после освобождения арестовали вновь и расстреляли в 1938 году.

Само дело сдали в архив, пока оно опять не потребовалось. В 1958–1959 годах Д. П. Бутковский, М. Ф. Зверева, А. У. Иванов посылали официальные бумаги в прокуратуру Амурской области, прокуратуру РСФСР, в КГБ при Совете министров СССР, президиум Амурского областного суда. На основании их настойчивых заявлений архивно-следственное дело после поисков все-таки обнаружили в Управлении комитета государственной безопасности (УКГБ) по Омской области и начали его пересматривать весной 1959 года. О результатах проведенной следственным отделом проверки, зафиксированных в постановлении президиума Амурского областного суда, уже говорилось. При этом для шестерых человек (О. С. Маркина, М. В. Чебунин, И. С. Минаев, Т. И. Кутейников, С. И. Суржиков, П. С. Калистратов) приговор за антисоветскую деятельность (ст. 58-10, ч. II УК РСФСР) оставался в силе вплоть до весны 1990 года, когда они попали под действие статьи 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30–40-х и начала 50-х годов». Решение заседания судтройки ПП ОГПУ ДВК отменено как незаконное, и они были реабилитированы по заключению прокуратуры Амурской области только в относительно недавнее время, 25 апреля 1990 года. Спустя более чем пятьдесят лет.

Иван ШЕВНИН
Фото из архива Амурского областного краеведческого музея им. Г. С. Новикова-Даурского